Драматург Татьяна Киценко – о пользе «болезненных» спектаклей и о том, как в Магдебурге воспринимали украинское искусство
Олеся Найдюк 17 августа 2016
С успехом в Магдебургском театре прошел театральный фестиваль с провокационным названием «Дикий Восток. Явление Украина». В его рамках было представлено три постановки по текстам современных украинских драматургов. Татьяна Киценко – одна из них. Ее пьеса «Женщины и снайпер» (гран-при на VІІІ Биеннале современной драматургии «Свободный театр» 2016 в номинации «Пьеса на общественно-политическую тему») — о судьбах людей во время Майдана и войны. Особенность постановки в том, что все актеры — немцы.
Социально-политическая тематика является основной для Татьяны Киценко-драматурга: «Белохалатность» посвящена проблемам медицины, «Моя милиция меня» – ситуации в органах внутренних дел. В интервью «Дню» автор объясняет, как появился снайпер в пьесе о музее, о пользе «болезненных» спектаклей и о том, как в Магдебурге воспринимали украинское искусство.
– Пьеса – «Женщины и снайпер» впервые была прочитана в Брно, а поставлена украинским режиссером Александрой Сенчук в Магдебурге. Выглядит, будто отечественный зритель психологически не готов к восприятию такого продукта?
– Действительно, довольно симптоматично. Некоторым не совсем понятно, зачем пьеса о войне в стране, где идет война. Мы все так или иначе поддаемся манипуляциям, и о событиях на востоке страны у многих слишком идеалистическое представление. Вместе с тем, буквально каждый, кто воевал в АТО, начинает свой рассказ с фразы: «Война – это не то, что показывают по телевизору». Я предлагаю посмотреть на явление под другим углом, включить критическое мышление.
Когда писала «Женщины и снайпер», был велик соблазн представить определенную точку зрения на события, поморализировать. И все же пыталась быть максимально нейтральной. Хотя бы потому, что война – это война: здесь нет «хороших» и «плохих». На войне есть лишь «свои» и «чужие».
– Ты не боишься, что, касаясь подобных тем, делаешь зрителю больно?
– Если боль не проживать, «паковать» в себе, она уходит в подсознание и отравляет организм. Поэтому в психотерапии есть прием: человек вместо избегания неприятных эмоций, наоборот, в них погружается, сознательно усиливает психологическую боль – до крайности, до абсурда. Пока и мучение не лопнет и не отступит. Это еще об одной функции остросоциальных тем: мужественно пробившись сквозь шквал эмоций, мы выходим на какой-то конструктив.
– Какое у пьесе соотношение фикшн и нон-фикшн?
– В основе текста – документальный материал. Вместе с тем, использую и художественные методы: мне нравится раскрывать сюровость реалий, к которым мы настолько привыкли и приспособились, что перестали замечать.
– Почему ты решила писать о Майдане?
– Наверное, инстинкт самосохранения: нужно было психологически и эмоционально стабилизироваться. С другой стороны, пока собирала интервью, в определенной степени социализировалась. Материала гораздо больше, чем использовала, и это боль всех документалистов: много собранных интересных интервью, в конце концов, приходится оставлять в авторском «портфеле», надеясь задействовать в будущем.
– Откуда в пьесе музейная тематика?
– Это вообще должен был быть текст о музейных работников, просто жизнь его по-своему скорректировала. Работники НХМУ во время горячих событий на Майдане защищали музей, его фонд, само здание: в пьесе это более или менее подробно описано. Кстати, главной ценностью считались не произведения искусства, а сотрудники: это очень тронуло.
– Но почему твой главный герой – СБУ-шник?
– Нужна была реальность, которая бы максимально диссонировала с музейной: тема военных, воинов мне интересна и понятна. К тому же, вспомнила, как мой коллега Женя Марковский однажды сказал: «Майдан нужно описывать глазами какого-то беркутовца – это была бы тема». Надеюсь, когда-то эта идея будет воплощена в полной мере. А пока беркутовцы оказались неразговорчивыми, и у меня получился офицер из группы «Альфа»: некий современный Арджуна, который отличается от своего коллеги из «Махабхараты» тем, что участвует в совсем не священной войне. Поэтому вместо Бога Кришны у него в друзьях демон иллюзии… И поскольку в пьесе представлены два мира – условные война и мир – главный герой, как положено, разрывается между ними.
– Фактически, эти два мира ты объединяешь. А противопоставляешь ли гендеры? Название вроде на это намекает.
– На войне исторически больше мужчин: это статистика. Поэтому, пусть и косвенно, гендерный аспект присутствует. Однако меня больше интересует, что определенная часть бойцов АТО, независимо от гендера, идут на войну, чтобы убежать от себя, проблем мирной жизни – и таким образом только углубляют внутреннюю пропасть. Потому, в конце концов, неважно, что ты делаешь: важно, почему.
– Как восприняли спектакль в Германии?
– Для зрителей это была, прежде всего, своеобразная политинформация: о событиях в Украине они знают из СМИ, и информация порой очень противоречива. Воспринимали хорошо: после показов (и это касается всех спектаклей на фестивале) долго аплодировали – при том, что немцы обычно довольно сдержанные. Видела, что в конце «Женщины и снайпер» в зале кто-то плакал: значит, таки подействовало.
– Что больше всего понравилось на фестивале «Дикий Восток. Явление Украина »?
– Это был довольно большой проект, полностью посвященный украинскому театральному искусству. Специально к фестивалю в Магдебургском театре поставили «Женщины и снайпер» (режиссер – Александра Сенчук), «Вій» Натальи Ворожбит (режиссер – Макс Голенко) и «На початку і наприкінці часів» Павла Арье (режиссер – Стас Жирков). Привезли и несколько готовых спектаклей: две постановки Харьковского театра кукол (режиссер – Оксана Дмитриева) и «Голодомор» (режиссер – Марина Шубарт). Плюс прошли читки текстов современных украинских драматургов, концерт группы DakhDaughters, панельная дискуссия.
Все постановки видела хотя бы один раз, и это было достойно: очень этому рада. Впрочем, еще более важен сам факт: такой фестиваль состоялся. Уверена, для режиссеров, актеров и всех, кто принимал участие в проекте, это был бесценный опыт. Лично для меня – так точно.
Олеся НАЙДЮК для газеты «ДЕНЬ» №146, (2016)
